29.07.2025
ЛЮДМИЛА САЕНКОВА-МЕЛЬНИЦКАЯ
СВИДЕТЕЛЬ
Помнится, в конце 1980-х очень популярный (тираж 3 000 000 экземпляров!) киножурнал «Советский экран» заказал мне статью о Валерии Рыбареве. Это было время громкой премьеры фильма «Меня зовут Арлекино», который позже будет определяться как самый кассовый фильм белорусского кино. Рыбарев был знаменит, востребован, обожаем критиками-интеллектуалами, уважаем в среде профессионалов. Все, казалось, складывалась только к лучшему. А мне, едва посвященной в то, что называется «муки творчества», почему-то захотелось назвать свой очерк «Шагающий по сорной траве». Валерию Павловичу совсем не понравилось название, и мне пришлось его заменить. А теперь, спустя годы, понимаю, что тот первоначальный заголовок более соответствовал всему тому, через что пришлось ему пройти. Вся его «сорная трава» была, оказывается впереди.
На киностудии «Беларусьфильм», наверное, не было ни одного случая, чтобы фильм, запущенный в производство, останавливали и закрывали. Много ходит легенд о так и не состоявшемся фильме по прозе Вячеслава Адамчика «Голос крыві брата твайго». Кулуарно все время поговаривали о том, что режиссер сам отказался от картины, что он сорвал съемки. Это было мнение нападающей стороны. А поскольку Рыбарев громко ничего никому не объяснял, то это мнение стало доминирующим в среде кинематографистов. Ведь гораздо проще подвергнуть сомнению худшее, чем поверить и защищать лучшее. Каюсь, в моем сердце была малая надежда на то, что это полная чушь, но она была слишком мала, чтобы отсеять все сомнения в режиссерской непричастности к закрытию фильма. Я тогда не понимала, что самые явные триумфаторы именно в своем отечестве могут легко стать столь же явными изгоями. То, что Валерий Рыбарев – режиссер, имеющий не только свою позицию и взгляд, но создающий свой мир по законам искусства, обладающий чувством стиля, правды и меры, стало очевидно еще после документальных фильмов «Тонежские бабы» и «Немая скрипка», укрепилось после первой игровой картины «Живой срез» и окончательно окрепло после фильмов «Чужая батьковщина», «Свидетель» и «Меня зовут Арлекино». Все картины были премированы на всесоюзных и международных кинофестивалях, обо всех было сказано именитыми критиками во всесоюзной прессе, Рыбарева приглашали самые крупные фестивали. Абсолютное признание спровоцировало волну неприятия и обыкновенной человеческой зависти. Это выражалось во всем: любое желание режиссера сделать именно свой фильм встречало постоянный отказ. Для фильма «Голас крыві брата твайго» нужна была пленка Кодак – «нет», на роль главной героини хотел пригласить польскую актрису – «нет», проводить съемки в том месте, которое выбрал он сам – «нет». Для Валерия Рыбарева всегда было важно не просто снять фильм как некую производственную единицу, а высказаться по существу, сделать так, чтобы авторский голос был бы действительно услышан. Он отказался снимать не свой фильм. Позже история повторится не один раз. В результате мы не досчитаемся фильмов «Опознание», «Связной», «Солдат Веселый», «Нечистый». Как знать, может быть некоторые из них стали бы настоящим открытием. Как знать… Каждый раз именно Рыбареву урезали смету наполовину. Как-то он захотел перегнать свои фильмы на диски, ему не позволили, сказав, что студия будет это делать самостоятельно, так ничего и не сделав. Постепенно стал создаваться миф о невероятной горделивости и капризности режиссера. У него действительно всегда было чувство гордости и человеческого достоинства. Он был требователен и бескомпромиссен, не поддался цинизму времени, не раболепствовал, добиваясь постановки любой ценой, не изменял себе, не наушничал. В нем была заложена прочная моральная основа, которую не смогли выдавить, искорежить ни многочисленные злопыхатели, ни сложные обстоятельства, которых в жизни каждого человека предостаточно, только не каждый может устоять перед этим. Рыбареву удалось. Наверное, поэтому даже те, кто его не понимал и не принимал, относились к нему с немалой долей пиетета.
О режиссере и человеке Валерии Рыбареве можно сказать просто – настоящий. Как талантливый музыкант, тонко улавливающий все мелодии, не приемлющий фальшивых нот. Возможно, поэтому он не терпел суеты, тусовочной жизни, всегда больше похожей на ярмарку тщеславия, чем на благоприятную творческую среду, не являлся завсегдатаем банкетов, фуршетов и прочих светских раутов. Он не был любителем кинофестивальных будней и праздников, громких торжеств и пышного славословия. Рыбарев не относился к категории людей, которые знают «как», он скорее относился к тем, которые чувствуют правду. Правда у него во всем – в характере, поступках, фильмах.
Он стал первым в белорусском кино, который представил на экране не некую обобщенную правду, а конкретную, узнаваемую до мелочей правду места, времени, действия, характеров, потому как эта правда шла не от умозрительности, а от сущностного понимания истории, логики поведения людей в определенный момент, в определенной ситуации. Кадры его фильмов, как живописные полотна, помнятся до сих пор: ужин в доме старой Мондрихи, напоминающий чем-то «Едоков картофеля» Ван Гога, деревенский праздник, в котором было больше надрывной тоски и печали, чем веселья и радости, моющаяся в тазу девушка из «Чужой батьковщины», напоминающая целомудреных девушек Дега; раннее утро в деревянном доме, казалось бы, пропитанном запахом домашней утвари и проникающей сквозь окно влагой яблоневого сада из «Живого среза»; ребенок, чудом оставшийся жить после массового расстрела и сидящий возле убитых, как возле тлеющего пепелища, из «Свидетеля»; квартира героя, доподлинно напоминающая квартиру среднестатистического советского человека из «…Арлекино». У Валерия Рыбарева в каждом фильме правда среды, атмосферы была помножена на правду поступков, характеров и создавала некий стереоскопический образ времени, поколения. Так случилось, что в один и тот же период появились фильмы Валерия Рыбарева из Беларуси, Алексея Германа из России, Альгимантаса Пуйпы из Литвы. У всех троих были абсолютно авторские, непохожие одна на другую, работы. И, тем не менее, именно фильмы этих режиссеров обозначили целое направление в советском кино, которое стало называться «гиперреализм». По сути, этот стиль обозначил новый принцип взаимоотношений автора со временем, где главным нравственным критерием была правда во всем: в деталях, ритме, тональности. Эти фильмы были насыщены живой атмосферой ушедшего. Вот почему во всех картинах этих авторов, и у В. Рыбарева в частности, игровое создавало иллюзию документального, сыгранное не вызывало сомнений в достоверности и естественности.
Изобразительной основой для фильмов Рыбарева послужила живопись американского художника Эндрю Уайета. В его картинах абсолютная безыскусность и будничность оборачиваются повествованием о тех смыслах человеческой жизни, глубина и бесконечность которых, в силу их очевидности и простоты, открывается не сразу, а постепенно. Работы Уайета по степени достоверности больше напоминают фотографии. Как, например, и картина «Шагающий по сорной траве», в которой как будто есть только то, что обозначено в названии: крупным планом ноги человека, уверенно вышагивающего по траве навстречу своему дому. За документальной точностью обозначался многоплановый художественный образ. Уверенно шагающий человек – это уже немало. В этом размашистом шаге чувствуются прожитые годы, пройденные дороги, сила и устойчивость, вера в себя, надежда на жизнь. Так у Уайета. И все-таки «Шагающий по сорной траве» – это и про Валерия Рыбарева.
P.S. В 2018 году на церемонии награждения пока первой и единственной «Национальной кинопремии Беларуси» в номинации «За выдающийся вклад в белорусский кинематограф» среди немалого списка достойных имен было единогласно выбрано имя Валерия Рыбарева. И в этом случае не обошлось без «сорной травы». Когда со сцены озвучивались заслуги режиссера, из зала прозвучало грубое «Не надо!». Валерий Павлович со свойственным ему спокойствием и достоинством поднялся на сцену, чтобы принять абсолютно заслуженную и признанную награду. Предложенная свыше драматургия оказалась гораздо более справедливой и настоящей. Как личность и творчество кинорежиссера, внесшего неоценимый вклад в развитие не только белорусского киноискусства.
На съемках «Свидетеля». Оператор Феликс Кучар, художник Евгений Игнатьев, режиссер Валерий Рыбарев.